почему я раньше не видела этого фанфика?

"Я понял, Дэвид. Чтобы попасть на работу к тебе в отделение, нужно быть идиотом или пидорасом. А если ты и идиот, и пидорас, то тебя тут просто с руками оторвут, - сделал заключение Симм, высовываясь из-за спины главврача.
-Удивительно, что твои руки до сих пор на месте, - произнес Теннант."

"
Покинув детское отделение и направляясь к себе, доктор Теннант с грустью думал о том, каким долбоебам бедные люди доверяют свое здоровье.
-А ведь с одним из этих долбоебов ты сегодня идешь в театр, - печально сказал сам себе главврач, заходя в свой кабинет и закрывая дверь. «Ты с ним еще и спишь», - подсказал разум. Доктор Теннант крепко задумался об этом."

"Действительно, больные Гиллан и Дарвилл обнаружились в синем биотуалете в больничном дворе.
-Доктор, что с твоей ТАРДИС? Что они с вами сделали?! – рыдала Гиллан, ведомая доктором Смитом под руки.
-Карен, со мной все в порядке, а это называется «туалетом». Кажется, - неуверенно ответил доктор Смит."

Доктор Теннант и доктор Симм вернулись порознь около шести и около семи часов вечера соответственно. Главврач был сердит и не снимал широкого шерстяного шарфа, а Джон был пьян и очень радостен. Настолько радостен, что даже улыбнулся проходящему мимо Мэтту и не назвал его полуебком.

---

я играю на гармошке

в связи с десятым(юбилейным) просыпом на работу, мой начальник решил познакомимть меня с вазелином. Но в связи с тем, что характер у меня стервозный, то знакомить с вазелином меня бесполезно.
Диалог был примерно такой
- Тебя не устраивает работа и коллектив? может ты прекратишь у нас работать?
- увольняйте
- не тебе решать, как нам поступить!! Мы срежем тебе зарплату на 2 %
- срезайте на 10
- пиши в объяснительной "прошу меня простить и не наказывать строго"
пишу : "прошу наказать меня со всей строгостью" прощения просить не стала. Так надеялась, что уволят. Думаю, уволят - пойду домой и спаать.. так и не уволили и даже не наказали.

правда в причине просыпа не стала писать "Слешный фанфики и Симм с Теннантом)))"

---

это на ночь)

на этой фотке я заканчиваю замусоривать ленту симмом)

@темы: симм

---

и по традиции - глаза Симма

янтарные)

---

у меня нехватка Симма в френдленте , поэтому пощу любимую фоту)

@темы: симм

---

прошу перепост. Важно

www.zahvatukolesa.net/

Народ, не дадим отобрать у Москвы колесо обозрения!

просьба подписать обращение.

---

ещё один покраденый фанф

16.01.2010 в 22:32

Пишет  здесь никого нет.:

Название: Монстры.
Рейтинг: недоэнца R
Пейринг: Доктор/Мастер
Дисклеймер: все не мое, мои только проблемы.
Предупреждение: 2100 слов и нудятина.
А еще ООС. Недосекс. Необоснованные поступки. Обоснуй ваще сдох где-то на середине.
Примечание: Автор дрожит и ждет тапок. С железной подошвой, да-да. Может, хоть тогда думать начну головой, а не одним только сердцем. Это, конечно, хорошо - думать сердцем, но голову тоже иногда подключать надо. Надеюсь, вы не разочаруетесь после этого во мне.
Я старалсо >.<
Но. Ругайте, да, если захочется.

Они снова приходят к тебе. Появляются из самых дальних и темных углов, сверкая желтыми глазами. Стучат по полу огромными когтями, с них капает кровь. Скалят зубы. Твои личные монстры, твои страхи, твои убитые надежды и мечты.
Они подходят все ближе, обнажая частые и острые зубы. Ты боишься. Их так давно не было. Кажется, последний раз они приходили, когда тебе было шесть. Или восемь?
Ты не можешь вспомнить – слишком сильно ты желал забыть.
Отползаешь в угол кровати, прижимая колени к груди, как ребенок.
Они скалятся, будто в улыбке. Рвут когтями край твоих простыней, а ты дрожишь, и кажется, плачешь.
Они такие по-детски нелепые, жуткие, словно выходцы из параллельных миров, мелкие и огромные, острые и скользкие, темные, как черные дыры, и кислотно-зеленые, совсем такие, какими были в детстве.
Но их так много.
Что-то черное стремительно скользит к тебе. Ты вжимаешься в угол, стараясь слиться со стеной. Ты не пытаешься бороться – это ведь бесполезно, ты помнишь? Не бойся. Отдайся им. Возможно, ты тогда очнешься. От боли.
Ты чувствуешь что-то соленое на губах. Слезы?
Но тебе же не шесть, и даже не восемь. Тебе больше девятисот, а ты боишься своих кошмаров.
Ты отгоняешь эту тень рукой и чувствуешь боль. Оно взрезало тебе руку.
И просыпаешься от крика, от боли, от страха, от прокушенной губы, от крови во рту и слез.
Ты вглядываешься в свою руку. Ни царапины.
Тебе становится действительно страшно.
Не от монстров, нет. От того, что тебя услышит Доктор. А Доктор будет жалеть – он не может иначе. Доктор будет держать тебя за руку и уверять, что все хорошо. Если нужно будет, Доктор будет сидеть на коврике перед кроватью, чтобы быстро успокоить.
А это слишком стыдно, чтобы об этом мечтать.
Но они тебе снятся, и каждый раз их все больше, и каждый раз они бьют все больнее, и ты опять просыпаешься от собственного крика, и включаешь свет, чтобы убедиться, что они ушли.
Ты все сильнее веришь в их материальность. Потому что такую боль могут вызвать только реальные существа.
Они снятся тебе раз за разом, будто пожирая что-то важное, без чего очень трудно, почти невозможно жить, а ты не понимаешь, что именно.
Ты стараешься вообще не спать, но однажды просто отключаешься прямо за столом на кухне.
Они снова приходят. Ты снова кричишь. А потом… кричат они. Шипят, испаряясь и лопаясь, забрызгивая все горячей кровью, открывая жуткие пасти, корчась в агонии – они мучаются, как ты каждый раз.
Ты доволен.
Ровно до тех пор, пока ты не открываешь глаза и не видишь, почему, вернее, благодаря кому, тебе, наконец, удалось выспаться.
Он смотрит.
Мастер знает ответ на свой вопрос, но все равно спрашивает:
- Я кричал?
Он молча кивает.
- Я могу тебе помочь, - говорит он.
- Ты снова, да? Опять? Отстань, - рычишь ты, - без тебя справлюсь!
Сбрасываешь его руку со своей и уходишь, убегаешь, хлопнув дверью.
Ты понятия не имеешь, как с ними бороться. Но принять чью-то помощь, признать свою слабость слишком для тебя… просто, слишком.
Ты не спишь еще три месяца, а потом снова сваливаешься около своей комнаты, не дойдя до кровати.
Они снова с тобой – кровожадные, мерзкие, слюнявые и ужасные до нелепости. Они находятся у тебя под веками, ты стараешься открыть глаза – и не можешь. Ты кричишь. Ты думаешь, что остался тут навсегда. А потом, когда одна из армии черных теней протягивает к тебе костлявые руки, ты говоришь с ней. Ты умоляешь ее.
- Отпустите меня! Что я вам сделал? Я хочу жить!
Она останавливается в недоумении. Гул чудовищ за ее спиной смолкает.
Ты вдыхаешь с всхлипом и продолжаешь навзрыд:
- Я не так плох. Я… я исправлюсь. Со мной все в порядке, я обещаю, я все сделаю. Просто… уйдите. Я устал. Я хочу нормально жить. С ним. Он же обещал помочь…– заканчиваешь ты с криком, спрятав лицо в ладонях.
Она качает чем-то вроде головы и бросается к тебе в прыжке.
И вдруг тебя окутывает жаркое тепло. Волна счастья и спокойствия. Она издает властный рык и прокатывается по комнате, сшибая и поглощая этих монстров.
Ты не доволен. Ты счастлив и абсолютно уверен, что они больше не придут. Никогда.
Это тепло и спокойствие остается с тобой, никуда не уходит, окутывает золотистой дымкой.
Какое счастье. Ты больше не один.
Через полчаса ты просыпаешься уже в кровати и чувствуешь руки на своей талии.
Ты точно знаешь, кто там, за твоей спиной, спит. Однако ты не хочешь его убить за то, что лезет не в свое дело. Тебе трудно это признать, но без него монстры бы тебя сожрали. На этот раз – всего целиком. Ты благодарен.
Но ты все равно не признаешься, что питаешь к нему не только ненависть – за назойливость, и благодарность – за нее же, а что-то еще, о чем не хочешь думать.
Ты аккуратно убираешь его руку и поворачиваешься к нему лицом.
Сам не ожидал от себя такой осторожности, да?
И смотришь, наслаждаясь каждой черточкой. Ты бы сейчас смог ответить, сколько у него ресниц. На обоих глазах равное количество – 157. А на нижних веках по 64.
А потом он просыпается, сонно моргая.
Скользит рукой по твоей щеке и все еще не проснулся до конца.
Резко отдергивает руку и недоуменно хлопает глазами.
- Ты прогнал их? – спрашиваешь ты, пока он не начал нести какую-нибудь чушь.
- Ты кричал, и… ты, правда, хочешь жить со мной? Я тебе не надоел? Ты меня не ненавидишь? Тебя… ты не… и… - он бурно жестикулирует, а тебя это смешит.
- Заткнись.
Ты проводишь пальцем по его сухим губам, а он вдруг кончиком языка оставляет на подушечке указательного пальца мокрый след.
Ты его не любишь. Вы это давным-давно прошли. Симпатия, влюбленность, любовь.
Любовь – это нежность. Любовь – это осторожность. Любовь – это желание во всем подчиняться партнеру.
А ваши перепалки вселенского масштаба никак нельзя назвать любовью.
Ты его хочешь.
Хочешь – и будешь.
Ты наклоняешься к нему ближе и целуешь – влажно и жарко, горячо, оставляя его губы влажными и искусанными.
Открыв глаза, ты видишь совершенно потрясающую картину. Он такой до умопомрачения сексуальный. С алыми припухшими губами – ты вдруг понимаешь, что делал ему больно, кусаясь. Он, кажется, теперь любит боль, - и яркими глазами. Ты целуешь его в ключицы – такие тонкие, такие хрупкие, такие... целиком принадлежащие тебе.
Доктор – он теперь весь твой.
Ты не можешь удержаться, ты хочешь знать о нем все, даже вкус его кожи – и проводишь языком в ямочке между ключицами.
Он стонет – ты его еще больше хочешь, он запрокидывает голову и под бледной кожей выпирает кадык.
Ты целуешь его в шею. Ты не можешь устоять. Ты хочешь, чтобы все знали – он твой, и ставишь алеющую отметину около ключиц.
Он почти рычит – ты любишь его за это.
Вдруг он хватает тебя за запястья и переворачивается. Теперь ты снизу, теперь его очередь ставить метки на твоих плечах, ключицах, горле.
Теперь твоя очередь стонать и выгибаться, подставляя всего себя.
Он расстегивает твою рубашку и проводит ладонями по голой груди.
Ты вдруг понимаешь, что он полностью одет, а это как-то несправедливо.
Ты приподнимаешься, чтобы раздеть его, а он укладывает тебя обратно, наклоняет голову и проводит языком по соску.
Ты готов плакать и смеяться – это так прекрасно, невообразимо восхитительно, что тебе уже почти плевать – раздет он или одет, лишь бы сделал так еще раз.
Он делает, а ты уже готов потерять рассудок.
А потом он резко останавливается. Тебе обидно и почти больно.
- Что случилось?
- Так нельзя. Ты не в себе. Ты всегда не в себе – но сейчас особенно. В здравом уме ты бы не лег со мной в одну постель.
Вчера ты орал на меня, когда я просто прошел мимо. Позавчера пролил на меня обжигающий чай. А сегодня ты так стонешь и извиваешься, будто это вообще не ты. Мастер? Я не могу.
- Пошли подальше свою долбаную принципиальность и делай то, что делал минуту назад.
Он качает головой.
- Подумай. Я приду завтра. Или ты придешь. Просто нельзя так резко – я тебя не понимаю. И это же… Это же не забыть. Понимаешь?
Нет. Ты не понимаешь.
Он поправляет сбитую рубашку и поднимает с пола пиджак.
И уходит.
Ты идешь следом, но выйти за ним не можешь. Просто сил никаких нет. Такой идиот.
- Доктор, ты такой идиот!
Сползаешь по стенке вниз.
Если бы ты знал, что Доктор сидит точно в такой же позе за стеной, а между вами какая-то пара десятков миллиметров – ты бы оценил.
Но ты не знаешь.
Зато ты абсолютно уверен, что первым к нему не пойдешь. Он идиот – он пусть и расхлебывает.
Ты прикрываешь глаза.
- А, пропади оно все пропадом!
Дверь резко распахивается и стукается об стену, а ты быстро открываешь глаза.
Встаешь с пола и улыбаешься.
Просто не знаешь, как на это реагировать.
- Ты же хочешь? – шепотом спрашивает он, подойдя ближе, прижимая губы к самому твоему уху, - ты же хочешь, правда? Ты же ничем не опоен, да? Ты не мстишь? У тебя нет гениального плана моего убийства? Скажи «да» даже если я прав. Я хочу поверить.
- Да, - легко отвечаешь ты, обняв его за талию и притягивая ближе.
Ему достаточно даже этого короткого, ничего не означающего слова. Даже если бы у тебя был план, ты бы сказал «да». Ведь он же хотел поверить?
Его глаза блестят, он улыбается, и губы все еще темные от твоих поцелуев.
И около ключиц краснеет метка. Тоже твоя.
Он проводит ладонью по твоему лицу, безумие, какое безумие – несколько минут назад он тебя едва не трахнул, а теперь такая нежность.
Вы смотрите друг на друга и молчите. Ты держишь его за руку, он гладит твое лицо.
И, кажется, вы оба как никогда счастливы.
Ты закрываешь глаза и медленно целуешь его в губы. Так легко, будто это между вами впервые.
Ты стараешься не вспоминать о том, какой у него язык, и какой эффект он на тебя производит, когда скользит по твоим соскам - иначе не хватит выдержки, а все так хорошо и нежно, и вы так протяжно и долго целуетесь.
Тебе не хватает воздуха, и ты боишься подумать, сколько времени вы провели так – стоя у холодной стены, обнимая друг друга и мучительно медленно целуясь. Ты запрокидываешь голову, чтобы отдышаться, а он целует тебя в шею.
Ты уже не просто хочешь, ты и любишь уже тоже, потому что нельзя так дорожить тем, кого терпеть не можешь и просто испытываешь влечение.
Ты закидываешь ногу ему на бедро, вцепляешься в его плечи, и, кажется, все как нельзя лучше, все идеально, даже то, что между вами несколько слоев ткани.
Он шепчет:
- Кто же так делает? – и легко целует в мочку уха.
- Когда это нас волновало? - отвечаешь ты, двигаясь.
Он зарывается пальцами в твои немного отросшие волосы и тянет.
Ты закусываешь нижнюю губу, но все равно не можешь сдержать стон.
По телу плывет такое странное чувство, будто ты плавишься от жара – своего и его тоже.
Он двигается, запрокинув голову, а ты вдруг чувствуешь такую сильную нежность, что сердца останавливаются ровно на секунду, и продолжают биться уже не в такт.
Ты проводишь указательным пальцем по его спине – ровно по позвоночнику. Он резко распахивает глаза и смотрит на тебя. В глазах – яркий экстаз, огромные зрачки и эйфория.
Он будто под кайфом.
Доктор хватает тебя за бедро, притягивает еще ближе, двигается еще быстрее, и так хочется раздеться, но некогда. Ты почти готов потерять сознание, но холодная стена отрезвляет, и ты выдыхаешь:
- Доктор… Доктор, я…
И не можешь закончить, потому что он проводит большим пальцем по твоей груди, задевает сосок, и ты почти задыхаешься от возбуждения, прошедшего по телу.
Ты уже не можешь вспомнить, что хотел сказать, потому что стоило ему только провести пальцем по твоим губам, как ты уже посасываешь его и не собираешься останавливаться.
Он стонет, громко, выразительно, и наваливается на тебя всем своим худым и как будто бы острым телом. Палец выскальзывает из твоего рта, за ним тянется ниточка слюны, рука безвольно свисает вдоль тела, а Доктор положил голову тебе на плечо и громко тяжело дышит.
Тебе хватает одного поцелуя, одного толчка, и ты скользишь по стене вниз, обессилев.
По телу разливается сладкое чувство завершенности.
Он сидит рядом, положив голову тебе на плечо, на брюках – темное пятно.
У тебя такое же.
- Как подростки, - начинаешь ты, придя в себя.
Он устало улыбается.
- Тоже помнишь, да?
- Забудешь такое, конечно, - отвечаешь ты.
- А с чего вдруг… все это?
- Сделай вид, что тебе все равно и ты счастлив.
Он, нехотя кивая, соглашается, но все равно намерен докопаться до правды.
А ты никогда не признаешься, что в той золотистой рычащей волне света ты увидел силу и желание защитить, уберечь.
Не то, чтобы тебе нужна была его защита, но тебе это понравилось. Тебя это покорило.
И, в конце концов – сила, превосходящая твою, заводит.
- Тебе понравилось?
- А ты еще не понял?
Ты поворачиваешься к нему, притягиваешь за подбородок и снова целуешь.
Никто уже не помнит, сколько их было – этих поцелуев. Но никому и в голову не придет их подсчитывать.
Это не счастье. Изгнать любовь еще сложнее, чем твоих чудовищ.
Но пока что ты об этом не думаешь.

---

украла чужой фанфик.

украла чужой фанфик из заброшенного дневника, не корысти ради. просто хочу. чтобы эти вещи жили.

28.03.2010 в 22:20

Пишет  здесь никого нет.:

НАЗВАНИЕ: "Все не без потерь".
АВТОР: Prince Paradox
БЕТА: MS Word
ПЕЙРИНГ: Мастер/Доктор
РЕЙТИНГ: PG-13
ЖАНР: ангст, hurt/comfort
РАЗМЕР: мини
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: странный POV ("ты", ну, вы знаете, да?), AU, OOC
ОТ АВТОРА: я писала его с третьего марта по сей день) *не так уж и долго, но для меня - почти вечность* И, да, мне важно, что вы об этом скажете, ибо здесь, кажется, даже присутствует сюжет.
К этому должен был прилагаться коллаж, и увиденный Доктором баннер, но мне катастрофически не хватает времени (гррр, долбаный перевод часов >.<, и места на диске. Так что, скорее всего, завтра.
В фике был использован точно такой же пистолет, как во второй части The End Of Time. Примерно такой.
ДИСКЛЕЙМЕР: все принадлежит не мне, а зря, я бы такое с ними сделала! И, конечно, ничего такого никогда не было, но я надеюсь, что будет.
ПРАВА РАЗМЕЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИЙ: где угодно, но с моего разрешения) *впрочем, я не думаю, что кто-то заинтересуется*
СТАТУС: закончен

4 381 слово

Ты всего лишь сказал ему о том, что он не пленник и свободен в своих действиях, в общем, совершенно ничего нового, однако он вдруг поверил тебе, и прошептав на ухо наигранно-томно:
- Нам было хорошо вместе, - ушел, тихо закрыв за собой дверь. Ничего не взяв, ничего не попросив. Впрочем, когда это он просил что-то?
У тебя хватило самообладания и гордости, чтобы не броситься за ним, но все же ты решительно распахнул дверь, и боясь, что выдержки не хватит, крикнул вслед:
- Что ты будешь делать?
Он обернулся, и так и не стерев самодовольную ухмылку с лица, бросил:
- Не бойся, я буду хорошим, Доктор!
И идя спиной, размахивая руками, почти счастливо улыбаясь, кричал тебе, уходя все дальше в красный закатный свет, к темному городу на фоне его:
- Создам скромную монополию, назову твоим именем!
В конце концов, он просто-напросто решил строить свою жизнь без тебя. Он не исчез, не умер, просто он теперь без тебя, а ты без него.
Всего-навсего.
Так почему, стоило ему уйти, на этот раз, похоже, надолго, как ты вдруг осознал, что не успел ему сказать… совершенно точно, что-то ты не успел ему сказать, но что?
Тебя гложет тупое чувство тревоги, прочно обосновавшееся между двумя сердцами. Заталкивая подальше в душу эту высасывающую все, внезапно возникшую пустоту, ты опускаешься на пол, прижимая колени к груди и утыкаясь них носом. Тебе катастрофически нужна защита. От него, от всех этих чертовых проблем, навалившихся разом, от пустоты в голове и в ТАРДИС.
Ты ищешь утешение в торжественно-уютной Праге, в пропахшем старыми фотографиями воздухе Венеции, в ярком небе Бразилии, даже в заснеженной России.
Во всех временах, на многих планетах и даже в двух Вселенных – тебе одиноко, и совершенно, абсолютно ничего не нужно.
Ты стараешься забыться, стереть из памяти, внушить себе, что Мастера больше не существует для тебя, но как?
На мосту в Праге ты вдруг видишь его силуэт в приталенном черном пальто, идущий против толпы, как и ты, догоняешь его, а это кто-то чужой, и непонятно, как ты принял его за Мастера – рост не тот, и времени в нем не чувствуется…
Или смотришь в красно-оранжевое бразильское небо, вспоминаешь о нем, и сделать с этим ничего не можешь, просто вспоминаешь его черные глаза, когда он тебя целует и на тебя кричит, и его кровь, которую ты видел едва ли не чаще, чем свою собственную.
Ты уходишь в ТАРДИС, крепко сжав зубы, как будто бы не замечая комка в горле и щипания в глазах.
В Венеции тебе мокро, в России – холодно. В Венеции солнце слишком большое, а в России слишком маленькое. Все не то, все не так.
И только ночное небо везде одинаковое, иссиня-черное, с разбросанной серебряной пылью – звездами на нем.
Тебе вспоминается небо в бухте Злого Волка, но не звенящее от мороза, как в России, и не такое мглистое, будто бы жидкое, как в Венеции, а ясное, с полной, огромной луной, тонущей в море и подернутой клочками облаков.
Ты немедленно отправляешься туда.
В воздухе витает морской запах, смешанный с запахом мокрых камней, и… меда.
Ты открываешь блаженно прикрытые глаза и сразу натыкаешься взглядом на небольшую темную фигуру, сидящую на большом камне совсем рядом с водой.
Тебе бы хотелось бежать, оставляя после себя глубокие следы в песке, бежать, не помня самого себя, но ты скрипишь зубами и идешь нарочито медленно, сдерживаясь.
Он почти не изменился, если не обращать внимания на его костюм и потемневшие волосы, ну что же, бизнес, имидж и все такое.
Ты садишься позади него, прямо на холодный камень, а дальше все происходит само собой – руки ложатся на его плечи, и глупо уже убирать. Он напрягается на мгновение, но потом его голова оказывается на твоем плече, он целует тебя в подбородок, сверху вниз. Тебе даже кажется, что это не Мастер, слишком нежно для него.
- Я устал. Это, оказывается, так трудно – быть примерным монополистом, - улыбается он, не открывая глаза.
Ты бы очень хотел сказать вертящееся на кончике языка «я скучал», но не будет ли это… стыдно?
Ты вдыхаешь запах его волос и решаешься.
- Я скучал.
Он молчит, словно ему неловко слышать это. А у тебя в одно мгновение вспыхивает чувство, будто ты не хочешь, совершенно не хочешь его никуда никогда отпускать. Без него ты теряешься, и вдвойне обидно, что он без тебя может обойтись, а ты без него – нет.
Ты наклоняешься чуть ниже и сжимаешь его в объятиях крепче, целуешь в шею, он вздрагивает в твоих руках, его сердца начинают биться громче и чаще – ты чувствуешь. А может, это просто шум моря, и твои мечты. Он подставляет шею, держит за рукава твоего пальто, тянет ниже, а ты никак не можешь избавиться от чувства, будто нашел то, что так долго искал. Его кожа пахнет медом, как твоя, ты чувствуешь соленый морской привкус, и твои губы на его шее – что может быть естественнее, правильнее? С губ срывается отчаянное, крутящееся на поверхности разума вот уже несколько месяцев, пока его не было:
- Я жить без тебя не могу…
Он замирает, и:
- Придется, - резко отвечает он, - потому что я не собираюсь оставаться, - он убирает твои руки, спрыгивает с камня и идет к огромному черному джипу.
Ты не оборачиваешься, потому что глаза снова щиплет, и комок застрял в горле. Ты вообще думал, кому и о чем говоришь?
- Эй, Доктор, - доносится до тебя его голос. Ты думаешь, что тебе кажется, и не оборачиваешься, но снова слышишь свое имя. Это не может быть слуховой галлюцинацией, он зовет тебя.
Ты оборачиваешься к нему, стараясь не смотреть в глаза – вдруг заметит, что они покраснели? А они непременно покраснели, по закону подлости.
- Не скучай, - самодовольно кричит он, - лови!
Он кидает тебе черную прямоугольную пачку. Сигареты.
- Я не… - нерешительно начинаешь ты.
- Это помогает, поверь, - кричит он, идя спиной и умудряясь не упасть. Вдруг он останавливается и, смеясь, продолжает, - ты такая тряпка, кто бы мог подумать? Если бы тебя сейчас кто-нибудь увидел, вряд ли бы он подумал, что ты можешь спасти мир! Да ты жалкий… жалкий идиот! Ты плачешь, Доктор, потому что позволил себе влюбиться, и в кого - в меня! Ты и-ди-от! Ты жить без меня не можешь – и это не мои слова! Ты жалок, жалок, Доктор! Ужасен, просто отвратителен, слаб… А это все я! Стоило всего лишь немного подыграть тебе…
Твое терпение лопается с этими словами. Подыграть? Ты понимаешь, что все это – всего лишь очередное предательство, и тебя наполняет чувство огромной, разрывающей ярости. Руки сжимаются в кулаки сами собой, и мозг будто отключается, в нем пылает лишь одна мысль – убить, уничтожить.
Из-под ног летит мокрый песок. Морской воздух осточертел, и как только ты убьешь его, ты больше никогда сюда не вернешься.
Ты заносишь руку, но он уворачивается, заламывает тебе руки и держит, пока ты отчаянно отбиваешься. Он ничуть не слабее тебя, как оказалось.
Ты наступаешь ему на ногу, наваливаешься спиной, падаешь на него – руки чертовски больно, но все же тебе удается высвободиться, и пока ты потираешь плечи, сидя на его бедрах, он шепчет с улыбкой, не отрывая глаза от твоего лица:
- Ну вот, а то смотреть страшно – совсем раскис.
- О чем… Я…- ошеломленно отвечаешь ты, догадавшись.
- Я тебя тоже… ненавижу, Доктор.
Ты ставишь руки в мокрый песок по обе стороны от его головы, смотришь на него, и вся ярость куда-то уходит…
- Но я все равно не останусь.
… и возвращается, превратившись во что-то другое.
- Почему? Только не говори, что для тебя вдруг стал важен бизнес! – шепчешь ты, склонившись к его уху. В этом нет никакой необходимости – вокруг и так ни души, но тебе отчаянно хочется быть ближе к нему.
- Потому что я все еще безумно, безумно хочу тебя… - он замолкает, отворачивается от тебя, на лице – притворная жалость, - …убить.
- Убей, - легко соглашаешься ты.
- Я уже было подумал, что у меня получилось. Тогда, когда ты пришел. Такой пустой, безжизненный, безликий. И тут мне стало страшно. Так пусто стало без ненависти к тебе, - признается он, будто вы говорите о погоде.
Он молчит, а тебе и сказать на это нечего. Тебе сейчас хочется обнимать его, быть счастливым – несколько минут, несколько жалких секунд, но он уже отталкивает тебя.
- Хватит сидеть на мне.
Тебя охватывает злость и какое-то дикое желание обладать им.
- Подождешь, - заявляешь ты, поднимая его руки выше.
- С чего вдруг? – он начинает дергаться, но куда там, ты держишь слишком крепко. Ему больно, ты чувствуешь.
- Потому что я так хочу, - шепчешь ты ему в губы, - и ты будешь делать то, что я хочу.
Он пытается протестовать, но ты затыкаешь его рот поцелуем. Одной рукой ты удерживаешь его руки над головой, второй расстегиваешь пряжку ремня.
Он облизывает губы и, что странно, молчит. Ты целуешь его в шею, кусая тонкую, нежную, пахнущую медом кожу, он трется щекой о твою голову, прижимается к тебе и не пытается вырваться, так что ты отпускаешь его руки и не замечаешь.
Его руки обвивают тебя, тянут ближе, ты падаешь, и он тут же оказывается сверху, прижимая тебя к мокрому песку.
Он целует тебя, кусает, потом будут болеть губы и останутся мелкие царапины, но тебя совершенно это не волнует сейчас.
Его губы на твоей шее вызывают у тебя дрожь, и ты непроизвольно подаешься бедрами вперед. Он понимает и сразу же тянется к твоему ремню, не прекращая целовать твою шею, оставляя на ней следы от зубов – ты чувствуешь, ты вообще сейчас очень чувствителен, даже чересчур, и совершенно не контролируешь себя. Ты хватаешь его руки, поднимаешь голову и целуешь, языком касаясь его языка, так яростно, будто в последний раз.
Вдруг он отстраняется, и нагло ухмыляясь, шепчет, совсем рядом с твоими губами – еще чуть-чуть и снова будет поцелуй, но:
- Нет. Не буду.
У тебя в голове сразу вспыхивает твои же собственные слова - «ты будешь делать то, что я хочу». Когда же, когда ты начнешь думать, что говоришь?
На языке вертятся слова извинений, и ты даже почти не думаешь об унижении. Просто знаешь – ему не нужно твое прощение. И за свои слова нужно отвечать - ты знаешь это, помнишь.
Ты чувствуешь на себе его взгляд, и тебе хочется так же смотреть на него. Но страшно, что снова скажешь что-нибудь не то.
Он проводит пальцем по твоему лицу, едва-едва, почти неощутимо.
- Жалеешь? Правильно.
В твоей груди вскипает ненависть.
- Все нормально, - сквозь зубы отвечаешь ты.
Но как - нормально, если он все еще сидит на твоих бедрах, и губы помнят его поцелуи, он ухмыляется, а ты готов его убить.
Похоже, норма – это совсем не про вас.
Он встает, и даже не подав тебе руки – это же Мастер, идет к машине.
Ты не поднимаешься, смотришь вбок, на кусок серой скалы далеко впереди, слушаешь, как миллионы песчинок скрипят под подошвами его ботинок, как отъезжает его автомобиль.
Ты чувствуешь пустоту и морской запах. И запах меда, почти уже исчезнувший.
Смотришь в небо, серо-стальное, скучное. И не думаешь ни о чем. Блаженство.
Вверху стремительно темнеет, и, кажется, прямо над тобой собираются предгрозовые тучи.
Это безумно красиво. Вдали уже рычит гром, а ты лежишь на песке, слушая шум взволнованного моря, смотря на редкие яркие вспышки далеко-далеко. Тебе так пусто, как не было еще никогда.
Ты даже не ненавидишь себя. Тебе отчего-то кажется, что все правильно, так, как должно быть. Тебе должно быть пусто, страшно, мрачно, холодно. А ему – совершенно безразлично.
Почему так? Тебя это совсем не беспокоит.
Тяжелые капли начинают падать рядом с тобой, разбивая непостоянство миллиардов песчинок, море начинает рычать, почти задевая пенным гребнем твою голову, и все становится шумным, беспокойным. Не для тебя.
Ты встаешь, и даже не стряхнув прилипший к спине песок, идешь в теплую, но пустую ТАРДИС, ощущая в левом кармане странную тяжесть.
Ты опускаешь туда руку, натыкаясь на твердый картонный уголок.
Ах, да.
«Это помогает, поверь». Ты почему-то хочешь ему верить, и, зайдя в ТАРДИС, остановившись на пороге, задумчиво всматриваешься в простые буквы на пачке.
Капли стучат все громче, все яростнее ударяя по крыше ТАРДИС, будто хотят достать до тебя, но не могут, и оттого становятся все злее.
Ты открываешь пачку, вытаскиваешь одну, и бездумно смотришь на нее. Зачем это тебе? Но он же сказал – поможет. Тебе надо заполнить пустоту.
И когда конец сигареты вспыхивает ярким оранжевым огоньком, соприкоснувшись с отверткой, ты осторожно втягиваешь в себя дым, почти с отвращением думая о том, насколько вы теперь похожи.
Тебе бы сейчас найти его и накричать, а лучше убить, найти и убить. За то, что он сделал с тобой.
Ты его ненавидишь. И каждый глоток дыма наполняет тебя решимостью. Ты еще вернешься. И он… он тоже вернется сюда.
Или ты сам найдешь его.
Ты осторожно выдыхаешь серый дым, неторопливо растворяющийся на фоне бушующего черного моря.
Тебя заволакивает твоими чувствами и местью, которой ты так неосторожно поддался.
И к черту эту выматывающую любовь. Ты полюбил уже, спасибо. Это, оказывается, так выматывает, когда не можешь жить без. Это было как случайная, нечаянная смерть, когда он вдруг ушел.
Ты умер, а теперь возродился. Не без потерь, к сожалению.
На губах твоих витает печальная ухмылка, а в глазах отражается оранжевый свет с кончика сигареты.
Она тлеет в твоих пальцах, сжигая самое себя, и превращаясь в хрупкий прах.
Все не без потерь.
Ты небрежно сбиваешь пепел, который тихо опускается на сырые камни, и делаешь еще одну затяжку, чуть пропуская дым в легкие, и остаток выдыхаешь.
Он так красиво плывет перед тобой, что ты вдыхаешь его носом, не желая отпускать.
И выдыхаешь снова.
Пальцы разжимаются, и сигарета летит к твоим ногам, подгоняемая дождевыми каплями.
Вот и все, ее больше нет.
Тебе так хочется смеяться, отчего-то очень хочется смеяться, несмотря на темноту и абсолютный мрак вокруг.
Ее больше нет. Этой проклятой любви, возникшей почти из ничего, из ниоткуда, вонзившейся в сердца и душу, даже жизнь, так резко и почти безболезненно, а ушедшей так мучительно – ее нет больше.
Ты чувствуешь.
От этого так невероятно легко и совершенно пусто, будто ты теперь – чистый лист.
Тебя заполняет обманчивое, еще не испарившееся тепло, создающее иллюзию ненужности твоей любви.
А может и не иллюзию…
Ты закрываешь дверь, не обращая внимания на бушующую стихию, будто бы пытающуюся до тебя докричаться, вернуть тебя прежнего.
Ты отправляешься ровно на полгода вперед, в эту же бухту. Просто у тебя нет никаких зацепок – что делать, и куда идти.
И ты здесь, в будущем и на том же самом месте, но уже другой.
Нет ни любви, нет жалости, нет доверия… впрочем, его и так никогда не было.
Нет ничего, кроме мысли в голове – он тебе больше не нужен.
А кому он нужен, кроме тебя?
Ты очень хочешь убить его, раз он тебе не нужен, а если не тебе – то кому?
Ты оборачиваешься к двери, и присев на панель управления, долго смотришь в одну точку, раздумывая, каким именно способом лишить его жизни.
Ведь зачем ему жить? Правда, зачем? Земляне и без него обойдутся, а ты и подавно.
А еще… ты хочешь, чтобы его не было. Так иррационально – чтобы его просто-напросто не было!
Горит в голове одна-единственная мысль – его не должно быть.
Ты не можешь объяснить, но твердо уверен, что именно ты должен его убить.
Ты идешь по запутанным коридорам, все дальше, все глубже в ТАРДИС, с каждым шагом все ярче вспоминая, где ты оставил пистолет в последний раз.
Ты находишь его в дальнем углу комнаты Без Номера. Последняя комната в сорок втором коридоре.
Просто для нее не хватило номерка. Он лежит там такой же, каким ты его оставил. Ни пылинки, но это и не Земля, чтобы здесь была пыль.
Три патрона. Ты проверил.
Обратно ты идешь еще медленнее. Куда спешить? Пусть живет. Ему недолго осталось.
В голове пустота, внутри – дымное тепло, уже почти исчезнувшее, оставляющее после себя отчаявшуюся пустоту, в правом кармане – отвертка, в левом – его сигареты.
Кстати, надо сказать ему спасибо за них.
В руке – холодный и тяжелый пистолет.
Дверь открывается абсолютно бесшумно, без своего привычного скрипа. Кажется, даже ТАРДИС в недоумении затихла.
В бухте никого нет. Ты понимаешь это с первым вдохом.
Да, глупо было надеяться – это же Мастер!
Вздохнув и окинув взглядом осточертевший морской пейзаж, ты осторожно кладешь пистолет в правый карман и уходишь обратно в ТАРДИС, выставляя то же время, что и сейчас, но место обозначаешь другое.
Выходишь ты уже в шумный Лондон. Он почти не изменился. Второе тысячелетие, второй десяток лет.
Ты закрываешь ТАРДИС на ключ, и, похлопывая по карману ладонью, идешь к прилавку с газетами.
Сегодня 21 ноября 2013 года.
Ты поднимаешь голову вверх, заметив темное пятно в небе.
Как оказалось – просто баннер, но какой!
На черном фоне с до боли тебе знакомым узором – твое имя, настоящее, полузабытое, никем не называемое.
И таких баннеров на улице еще три штуки – на одной только улице. Под ногами изредка встречаются листовки, на стенах и в витринах магазинов тоже они.
Везде мелькает твое имя, и тебе уже кажется, что даже люди вечно повторяют его. Ты сходишь с ума, и за это еще больше хочешь убить его.
За что он так с тобой?
Ты снова хватаешь позабытую газету, и листаешь ее остервенело, пока не натыкаешься взглядом на статью, где снова мелькает твое имя – ну за что? – мгновенно просматриваешь ее и не находишь адрес. Рассилон, где тебе его искать?
- Где находится компания… - ты нервно сглатываешь, и, оторвав глаза от статьи, продолжаешь, - Тета Сигма?
Девушка лет двадцати трех, стоящая за прилавком, смотрит на что-то за твоей спиной и явно не слышит.
- Мисс! – громче добавляешь ты, сжимая в кулаке газету.
- Что? – раздраженно отвечает она.
- Где находится компания Тета Сигма? – нетерпеливо переспрашиваешь ты.
- А мне откуда знать? – она начинает перебирать журналы, лежащие перед ней, и не обращает на тебя совершенно никакого внимания.
Тебе чертовски хочется придушить ее, и останавливаешь ты себя только тем, что ты – не Мастер, ты не зверь.
Ты кладешь газету на место и идешь по улице дальше, надеясь спросить кого-нибудь еще.
- Стойте! – она стоит за прилавком, в руке у нее – темный буклет.
Ты возвращаешься, и хмуро смотришь на нее.
- Нашла, - она тебя боится, это видно, - есть, там на последней странице. А вообще, могли зайти в любую аптеку и спросить. Вот там, за углом, есть одна.
- Да? Спасибо, - вежливо отвечаешь ты.
Отчего она тебя так боится?
Ты смотришь на последнюю страницу буклета, и, правда, находишь там нужный адрес.
- Спасибо, вы мне очень помогли, - говоришь ты, отдавая его обратно.
- Сэр… - нерешительно начинает она, - убрали бы вы пистолет подальше.
Ты смотришь на правый карман и замечаешь заметное на фоне коричневого плаща черное дуло.
- Он бутафорский, - ты мигом находишь нужный ответ и поспешно убираешь пистолет подальше.
Она не верит, но отвечает натянутой улыбкой.
Ты прощаешься, и, закрыв за собой дверь, устало приваливаешься к ней.
Через несколько минут ты уже выходишь перед огромным зданием, кажется, целиком состоящим из зеркал. Во всяком случае, даже в тусклом ноябрьском солнце оно блестит так, что больно глазам.
Зайдя внутрь, ты покорно показываешь каждому, кто попросит, психобумагу.
Мысли о том, что для одних ты – директор, для других – модельер, для третьих – химик вызывают у тебя глупую улыбку.
Смешные люди.
Ты ведь даже не знаешь, как его теперь зовут. Твоего Мастера.
У первого встречного ты спрашиваешь, как пройти к главному. Тебя понимают, и улыбчивый юноша подробно рассказывает, какой этаж, какой кабинет, но…:
- … он сейчас занят, и, думаю, не сможет вас принять, - отвечает он со скорбью в голосе.
- Меня – сможет, - отвечаешь ты.
Ты поднимаешься на указанный этаж и заходишь в кабинет, даже не постучав и игнорируя жесты секретарши, разговаривающей по телефону. Тебе кажется, что ты имеешь право.
Его там нет. Тебе не нужно обходить всю огромную залу, поделенную перегородками, чтобы понять, что его нет.
- Мистер Джонс сейчас на закрытой конференции, - прощебетала вошедшая секретарша.
- Где это?
- На седьмом этаже, но…
Дальше ты не слушаешь и стремглав несешься на седьмой этаж, с каждым вздохом чувствуя его запах все сильнее, все ярче.
Около входа стоит шкафоподобный охранник, но стоит ему показать психобумагу, он тотчас пропускает тебя, не сказав ни слова.
Иногда тебе даже жаль, что ты не можешь увидеть, что именно они там читают.
Он стоит на трибуне, в нескольких десятках метров от тебя, рассказывает что-то сотням людей, собравшимся в зале, и, увидев тебя, вздрагивает, а в глазах – ужас.
Но это успеваешь заметить только ты. Он быстро приходит в себя, и очаровательно улыбнувшись, продолжает рассказывать о стабильности и доходах.
Тебе кажется это непозволительной наглостью с его стороны, и, провожаемый сотнями взглядов, ты идешь прямо к нему, ощущая тяжесть пистолета в правом кармане и пачку сигарет в левом.
Это отчего-то кажется тебе глупым – сигареты, отвертка и пистолет. И Мастер еще. Мастер кажется самым глупым элементом в твоих мыслях.
Он молчит, смотрит на тебя, идущего прямо к нему, и даже не отводит взгляда.
- Это… - пытается он что-то сказать шокированной публике, - это мой друг, Джон Смит.
В зале раздаются сдерживаемые смешки.
- И он, судя по всему, хочет что-то сказать… Джон – специалист в области обезболивающих препаратов, так ведь, Джон? – он ухмыляется и уступает тебе место за микрофоном.
Это безумно злит тебя – весь этот цирк. У тебя ведь такая простая цель – убить его, но ты не можешь себе позволить сделать это на глазах у сотен людей.
Это ваше личное дело.
Поэтому ты сквозь зубы говоришь:
- В другой раз, - и хватаешь его за руку.
Он пытается вырваться, но ты нарочно сжимаешь все крепче, и когда он начинает шипеть от боли, только тогда ты отпускаешь.
Ты видишь на его глазах слезы.
- Зачем пришел? – шепчет он.
- Соскучился, - отвечаешь ты, пытаясь разобраться, правду ты говоришь или издеваешься. По крайней мере, звучит как издевка.
- Я занят, - говорит он, машинально потирая руку.
- Простите, мистер Джонс… - кричит кто-то в зале.
Ты подходишь к микрофону и заявляешь:
- Мистер Джонс занят. Конференция отменяется.
- Чертов эгоист, - шипит он, и нервно улыбаясь, говорит в зал:
- Мой друг шутит, подождите секунду, - и шепчет уже в твою сторону,- немедленно убирайся отсюда, ты мне не нужен!
- Нет-нет, расходитесь! – ты гнешь свое, почувствовав вкус к этой игре.
- Убирайся! – почти кричит он.
- Мистер Джонс! – нетерпеливое, из зала.
Ты решаешь, что пора действовать и, приблизившись к нему, почти дышащему яростью, злобой, целуешь в непокорные губы.
На глазах у сотен людей. Поцелуи - это не настолько личное дело, как смерть.
Он отвечает, приоткрывая рот и кладет руки к тебе на талию.
Краем уха ты слышишь пораженные вздохи, но это не волнует никого из вас.
Ты слушаешь его тяжелое дыхание, когда он отрывается от тебя, ты смотришь в его темные глаза, чувствуешь его тепло, почти жар, распространяющийся почему-то по твоему телу.
Ты понимаешь, что в зале больше никого нет – слишком тихо и пусто, и запахи теперь только ваши.
Когда он чувствует холодное дуло пистолета, уткнувшееся ему в спину, зрачки его расширяются.
- Это что, - спрашивает он чуть севшим голосом, - шутка?
- Я нашутился, больше не хочу, - шепчешь ты ему на ухо.
- Зачем? – испуганно спрашивает он, сглатывая.
- Ты мне не нужен, - отвечаешь ты заготовленную фразу, сильнее вдавливая пистолет ему в спину.
Он морщится, и сквозь зубы шипит:
- Ты мне тоже.
В ответ на это ты нажимаешь на курок.
Его глаза напротив становятся абсолютно черными провалами – бездумные, бессмысленные, испуганные.
Раздается щелчок. Пусто.
Его сердца замирают на миг и начинают биться еще чаще и громче, чем раньше.
- И почему тебе всегда везет? – уныло спрашиваешь ты, со страхом понимая, что на второе нажатие курка тебя может не хватить.
- Потому что я не виноват, - говорит он совсем не слышно, - я не виноват, и не должен подчиняться твоим сиюминутным прихотям.
- Я же подчинялся твоим, - бездумно говоришь ты, с трудом удерживая пистолет в дрожащей руке.
- И дело только в этом? – насмешливо спрашивает он, - отпусти меня. Я не виноват.
Тебе стыдно сказать, но ты не можешь отпустить его. Либо с тобой, либо никак.
- Либо ты остаешься со мной, либо… нет, - и рука твоя сама собой сильнее сжимает рукоять пистолета и вдавливает ему в спину.
Он вздрагивает и вздыхает чуть слышно.
- Хватит. Надоело, - свистящим шепотом отвечает он, и быстро выворачивается из твоих полуобъятий.
Он идет, не оборачиваясь, вперед.
- Стой, - ты в отчаянии, таком сильном, какого у тебя еще никогда не было, - Подожди.
Он не слушает, и у тебя, кажется, совсем нет выхода.
Пальцы не слушаются и руки страшно дрожат, но ты застываешь на месте, чувствуя во рту странный вкус недавно выкуренной сигареты, и нажимаешь на курок.
И снова пустой щелчок.
- Неудачник, - бросает он через плечо.
Ты и без него знаешь это.
Сил больше нет, и в третий раз ты не выстрелишь, точно не сможешь. Пистолет выскальзывает из опущенных, слабых и дрожащих рук.
Ты падаешь на колени, спрятав лицо в ладонях, и отчаянно ненавидишь себя.
Слез нет, вместо него – пустое отчаяние. Что делать? Как жить?
Дело не в Мастере, который сейчас уже, наверное, далеко отсюда. Как жить с памятью о том, что ты почти убил его? Так… просто, пулю в спину. В спину!
Мысли крутятся вокруг собственной ничтожности, и даже вселенная кажется меньше, настолько огромно твое отчаяние и желание умереть.
Руки тянутся к пистолету, который на третий раз уж точно выстрелит, ты уверен.
- Ну, хватит уже, - на твою ладонь ложится его рука, и все становится на свои места – и Вселенная, и отчаяние, и самооценка… в какой-то степени.
- Что хватит? – озлобленно отвечаешь ты.
- Играть хватит, - отвечает он, чуть улыбаясь уголками губ, - я же знаю, он пустой.
В доказательство своих слов он берет пистолет и через секунду его лицо становится на редкость серьезным, даже грустным.
- Не думал, Доктор, что ты настолько глуп.
- Ты многого обо мне не знаешь, - говоришь ты, позаимствовав его улыбку.
- Наверное, к счастью, - со вздохом отвечает он, все еще крутя в руках пистолет.
- Почему ты не ушел? – спрашиваешь ты, заворожено следя за его белыми пальцами, лежащими на темном металле.
- Какая разница?
- Пожалел, да? – с горечью спрашиваешь ты.
- Если знаешь, зачем спрашиваешь?
Четыре вопроса подряд, ни одного ответа.
В воздухе висит неловкая тишина, прерываемая лишь вашим дыханием.
- Знаешь что, - начинает Мастер, - если хочешь… можешь остаться. ТАРДИС никуда не денется, будет спокойно стоять в гараже, вместе с моими машинами, - он усмехается, представив, как будет выглядеть такое соседство. Ты тоже невольно улыбаешься, глядя на него, - а ты, если хочешь, конечно, можешь жить со мной, и работать. Это не так уж скучно, - он пожимает плечами.
- Кто бы мог подумать…
- Ох, заткнись, а? Я от чистого сердца, спасаю его суицидальную душонку, а он еще и… Да кто тебя вообще спрашивает? – он хватает тебя за руку и тащит к двери.
Ты идешь за ним по темным пустым коридорам, и улыбка просится на губы при мысли, что все кончилось с пожалуй, наилучшим исходом.


 

---

пироженки

Отправила Симму в тви пироженки)) ну и фик, что не ответил, главное я сделала, то что хотела

---

07.08.2012 в 16:00

Пишет  сэр девятый том:

ахахах
Меркулов! хд
многие спрашивают откуда у меня велосипед

---

понесу Феню в ветлечебницу, на уколы. У меня уже нет сил и нервов её колоть, я себя чувствую гестаповцем.

---

олимпиада..мать её

радуют апплодисменты и крики из зала. а ведь там русских не так уж и много)

---

Ничто так не оживляет скучный поход в зоомагазин. как улетевший из клетки волнистый попугайчик. А дальше следует шоу с участием охраны. продавцов. кассиров и покупателей. мечущихся за несчастной птицей с сачком. Попугаец попытался спрятаться у меня на груди. напуганный таким пристальным вниманием к своей персоне, я его фактически держала в руках, но это не помогло его поймать. Когда я уходила, птичка ещё летала по помещению. доставляя людям радость))

---

05.08.2012 в 15:34

Пишет  Gil Grissom:

Давно я такие кроссоверы не встречал)

---

мальчики и парни

Иногда думаешь " Вот он Яяязьь, мужчина мечты моей!!" а через месяц думаешь - куда бы его запихать подальше и навсегда с глаз долой...я так замуж повторно и не выйду, хотя.. нахрена мне замуж?

---

я хочу сказать большое спасибо полиции Северного Тушино, за их замечательную работу. после разбойного нападения на мою подругу(а уголовное дело завели по статье - разбой) район постоянно патрулируют . плюс следователи в штатском следят за нашими домами.
Обычно отзывы о наших полицейских крайне негативны, но тут я просто вижу, как они работают и верю. что они поймают преступника.

---

сегодня ночью ограбили мою подругу, прямо во дворе, в нашем районе( я то считала, что у нас здесь тихо и спокойно) ночь была ужасной. неспавши собираюсь на работу((

---

у нас сейчас отгремел салют - установка была возле подводной лодки, дом реально дрожал)

---

наше водохранилище, моя любовь...

---

телефон всё-таки пришлось включить. Зря. Первый позвонивший , мой хороший друг\враг, убийца двоих человек. Я не понимаю зачем он мне звонит и зачем я с ним вообще общаюсь, хорошо, что не видно моей дебильной улыбки, когда я разговариваю с ним по телефону.